Урок Паустовского

Как-то еще в первые годы моего учительства методист Антонина Семеновна, побывав на моих судорожных от волнения уроках, сказала:

— Лучше всего уроки по природоведению начинать с личных впечатлений ребят. Обратитесь к ним, пусть они ответят на ваши вопросы: «Что мы видим из окна?», «Кто из вас был в воскресенье на рыбалке?», «Кто летом собирал грибы? Что интересного было в походе за грибами?». Ведь перед вами деревенские дети! Они вам расскажут много такого, что вы и сами не знаете — и о жизни муравьев или птиц, о травах и цветах, да мало ли о чем? Только их надо разговорить... Вытаскивайте из них впечатления о природе. Это и будет развитие речи. Отсюда и воспитание чувств начинайте.

...Слова эти я потом не раз вспоминала.

И вот в нашем четвертом классе мы изучаем Паустовского. Довольно успешно мои ребята усвоили очерки «Обыкновенная земля», «Леса», «Луга», «Мой дом». Мне самой почему-то очень нравятся строчки: «Вечером коты осторожно перелезают через частокол и собираются под куканом». Может, потому, что люблю этих осторожных, изящных животных, их грациозную, мягкую повадку, их такое музыкальное «мяу»... И неподдельное чувство вины испытываю, когда вижу бездомное, озлобленное животное, со страхом и ненавистью шипящее на вас с безопасного расстояния. Мне всегда хочется успокоить, приласкать такого бездомника. И ребятам стараюсь передать свое отношение к животным. На уроке иногда прошу их:

— Назовите ваше любимое домашнее животное или птицу. Расскажите, что вас в них привлекает.

Поначалу подымается лишь несколько неуверенных рук. А потом их взлетает целый лес, и со всех сторон слышится: «Можно я?», «Спросите меня!». Спрашиваю всех желающих. Сознательно не стараюсь установить порядок. Стоит воцариться идеальной тишине, как исчезнет этот взлет интереса, неудержимое желание включиться в общий разговор.

СВЕТА ЕМЕЛЬЯНОВА:

— Людмила Валентиновна, у нас есть пес Верный. Когда идешь его кормить, он сначала лает, а потом скулит, чтобы ему скорее дали есть. А когда к нему подойдешь, он всегда ласкается. Ляжет, вытянет лапы и смотрит такими жалкими глазами, чтобы его погладили.

ИРА ТРУШИНА:

— А я очень люблю лошадей. Когда я училась в третьем классе, у Волковых была лошадь Алый. Дядя Володя пас на нем коров. И седлом натер болячки.

— Кто натер болячки — Володя или Алый?

— Алый натер болячки. Однажды во время перемены мы увидели Алого. Мы сбегали в школу за яблоками, конфетами и прихватили бинт и зеленку. Сначала мы его покормили, а потом помазали болячки. Мы за ним ухаживали. Через неделю он был красавец. Хвост и гриву мы ему причесывали каждый день.

— Хвост и гриву расчесывают, Ира.

— Расчесывали. Он очень любил сладости.

Поднимает руку Валя Фетисова и говорит:

— Корова... Я люблю корову...

По классу проносится буря веселья. Валя садится и плачет. Среди десятилетних редко найдется человек, который поймет боль насмешки, если она не коснулась его самого. Но в моем классе такой человек нашелся. Под общий смех встает Виталик Волков и нарочито громко объявляет:

— А у меня любимое животное — Поросенок! — Ребята вновь с удовольствием смеются, но быстро успокаиваются и уже со вниманием слушают Виталика — Когда поросенок маленький, он очень шустрый, быстро бегает и тоненько хрюкает. А если возьмешь его на руки, то он визжит и дерется.

Но не так-то просто утешить Валю. Она вообще не хочет продолжать разговор, и только в промежутках между рыданиями прорывается:

— А кот у нас тоже есть, только он ленивый...

Урок закончился так, как и намечала. В классе не осталось ни одного равнодушного, и только Валя была какая-то удрученная.

До Верхнего Маслова автобус не ходил, и Валя шла домой пешком одна, чтобы на полпути завернуть в Бушиловку к бабушке, выпить парного молочка и заглянуть в теплое стойло к Чернушке, послушать ее шумное дыхание. Прежде Валя с мамой, папой и двумя братишками-близнецами жили у бабушки, и Чернушка всех поила вкусным молоком. Теперь семья получила трехкомнатную квартиру со всеми удобствами в Верхнем Маслове, а бабушка вместе с Чернушкой остались в своем доме.

Валя помнит Чернушку с того дня, как помнит себя. Однажды папа, смеясь, посадил Валю на шею лежащей корове. В страхе девочка обхватила могучую коровью шею ручками и ножками, а Чернушка, полуобернув к ней огромную голову, достала ее ручонку горячим языком. Так началась Валина привязанность. Под контролем бабушки, а потом и самостоятельно доила, кормила Чернушку, чистила стойло. Теперь ей казалось, что на уроке ее Чернушку унизили перед каким-то ленивым котом Васькой, которого Валя презирала, но которого почему-то любила мама.

Ваську Валя тоже помнит с тех пор, как помнит себя. Он жил у бабушки на печке и пил из блюдечка Чернушкино молоко. Мыши не торопясь прохаживались мимо него... Через месяц после переезда семьи на новую квартиру он, худой и голодный, завопил дурным голосом у дверей на третьем этаже. Восторгу мамы не было предела. Ведь он превзошел свою кошачью-природу, в соответствии с которой кошка должна остаться в доме, даже если люди совсем покинули его. Что касается Вали, то она считала подвиг Васьки целиком подтверждающим его природу лодыря. Бабушка была принципиальной и не кормила кота, который не ловит мышей. Но даже и голодный, Васька упорно брезговал мышами, и ему ничего не оставалось делать, как прибежать к маме на легкие хлеба.

В субботу посреди кухни ставился цинковый таз. Мама наливала в него теплой воды и сажала Ваську. Поодаль на детских стульчиках сидели двухлетние Коля и Дима и смотрели, как моется Васька, как он слушается маму, не кричит и не брыкается.

Ваське разрешалось сидеть везде, пожалуй, только на стол его не пускали. Но если он чувствовал вкусный запах, то молча подходил к маме и запускал когти в капроновый чулок. Мамина вилка с котлетой мгновенно замирала, и в следующую секунду котлету ел Васька, оставив мамин чулок без единой затяжки.

Вот если бы мама была сегодня на уроке литературы! Каким соловьем она залилась бы, рассказывая про своего Ваську!

С этими мыслями Валя отперла двери квартиры, оставила портфель в прихожей и прошла в комнату. Ну, так и есть! Васька собственной персоной свернулся в цветочном горшке, где Валя два месяца назад посадила крошечный черенок китайской розы. Два месяца каждое утро, едва открыв глаза, она, прежде всего, бежала смотреть, как поживает росточек. И вот, наконец, вчера из боковой почки развернулся первый светло-зеленый листочек размером с пуговку. Теперь... Со страхом и надеждой Валя схватила Ваську и тут же выпустила его из рук: светло-зеленый отросток лежал на боку, сломанный у самого корня.

Васька, почуяв беду, спрятался под диваном. Валя не помнила, как в руке у нее появился веник. Плача, она кинулась за котом. Он носился по квартире в поисках выхода, наконец, ему попалась открытая балконная дверь. Здесь Валя его настигла и ударила веником. И в следующую секунду ей стало жутко: она видела перед собой пустой балкон и не видела Васьки. Она лихорадочно обшаривала глазами цементный балконный пол. Где же Васька? И что это за дикий вой где-то совсем рядом? Взгляд ее наткнулся на два пушистых комочка с выпущенными когтями между железными прутьями.

Васька висел за балконом, уцепившись когтями за его край, и звал на помощь! Валя дрожащими руками никак не могла попасть между прутьями. Наконец ей это удалось. Мелькнула обезумевшая от ужаса мордочка с прижатыми ушами. Валя ухватила Ваську за шиворот, протащила между прутьями, из последних сил сделала несколько шагов и упала на диван вместе с котом, крепко прижав его к себе. Как она обрадовалась, что он жив! Погладила его, и он тут же замурлыкал.

Вернулась с работы мама.

— Доча, поела? Иди, поедим вместе.

В другой раз Валя обрадовалась бы этому. Но сейчас она еще не пришла в себя после пережитого и посматривала на Ваську. «Хорошо, что все кончилось благополучно. А если бы...» Ей стало страшно. И она впервые подумала, что Ваське, наверное, и правда стоило больших трудов преодолеть эту всемогущую кошачью природу, собрать все свои силы, помножить на два и побежать домой...