Всё добились своим трудом

В центральный ресторан города Касимова женщинам в брюках входить нельзя, гласило объявление. Хотя и непонятно, кого ради такие строгости: в стеклянном этом заведении не было никого, кроме замерзшей официантки в меховой тужурке. На другой вечер ресторан был, однако, полон мужичков в больших сапогах, в полушубках овчинных — объявленный безалкогольным, он спасал план старым, надежным способом. Я была уже знакома с Верой Филипповной Волошиной. И подумала, что если бы она отвечала за работу ресторана, все было бы иначе. Не был бы он стеклянным, то есть уязвимым для российских морозов. Здесь можно было бы просто поужинать. Значит, и с планом было бы все в порядке, не пришлось бы спасаться от банкротства с помощью официально проклинаемой «бормотухи».

Само присутствие Веры Филипповны в городе предполагало возможность разумных вариантов. Как это сделано у них в МПМК-2 (что означает: межхозяйственная передвижная механизированная колонна). Все, что построено в пятнадцати колхозах Касимовского района, построено именно этой организацией. А «себе” они в числе прочего сделали столовую, которая, на мой взгляд, всем превосходит центральный городской ресторан. Кормят здесь не хуже, при этом чисто и тепло. И красиво: стены обшиты обожженным деревом и отделаны «кругляком». «Кругляк» — это обрезки отходы, кружочки ствола. Они разного рисунка и диаметра, мозаика из «кругляка» смотрится неожиданно и симпатично. А на «главной» стене — панорама города с его холмами и древними храмами. Во сколько раз оформление столовой дешевле ресторанных «интерьеров», и помыслить страшно. Столовая, говорит Вера Филипповна, стоит чуть дороже, чем доски да этот копеечный «кругляк». Ибо «нашелся у нас один парень», который все придумал и сделал. В порядке выполнения служебного долга и в полное свое удовольствие.

На собраниях в МПМК-2, кроме прочих бесспорных и основополагающих фраз, звучит такая: «Товарищи! Мы должны помнить: даром нам не дадут ничего». МПМК — организация кооперативная, создана на паевые взносы колхозов. Все, что она имеет — станки, машины и т. д.,— куплено на заработанные средства. На полный хозрасчет сегодня готовятся перейти государственные предприятия, для МПМК-2 же «самоокупаемость — давно взятая высота».

Для Веры Филипповны Волошиной то была не первая и не самая трудная высота.

Деревенская. Сирота. Детдомовка. Одно из ранних воспоминаний: война, школа, в одном классе детдомовские дети и домашние. У домашних — свертки с едой. В свертках — колбаса и хлеб. Колбаса домашняя, кубанская. И хлеб домашней выпечки. Подружка Веры Волошиной, детдомовская смотрит... Вера поворачивает ее к себе: «Ты не хочешь этой еды. Я тоже не хочу. Ты не смотри туда».

Девять лет прожила она на стипендию — когда в техникуме училась, а потом в институте. Однокурсницы звали в гости, а в гостях мамы угощали. «Хочу? Нет, не хочу!»

— Спасибо, ну, правда, не хочу, да нет, не из-за принципа, просто не хочу. Спасибо.

Через пятнадцать лет на вечере встречи с однокурсниками Вера очень удивилась, когда поседевшие, ставшие солидными «наши мальчишки» сказали ей:

— Вер, как же ты нам помогала!

— Я?! Чем?

— Стойкостью своей.

Начальником МПМК Вера Филипповна стала двадцать два года назад. Объем работ составлял тогда 400 тысяч рублей в год. Сегодня ее колонна строит в год на три с лишним миллиона рублей. И всегда перевыполняет план. А поскольку цены на строительные материалы тоже все эти годы росли, объем работ мог увеличиваться прежде всего за счет роста производительности труда и за счет того, что количество работающих, наоборот, почти не росло. Иначе нельзя, если живешь, как говорит Волошина, «на свои собственные средства», если, по ее же словам, «по одежке протягивать ножки». Впрочем, говорит начальник МПМК-2 «нас не все еще понимают».

Однако это необходимо сегодня — понять опыт именно такого хозяйствования. Как же удалось все-таки увеличить размер «одежки»?

Брали кредиты — «сейчас активно гасим». Создали кадры — «радовались каждому настоящему человеку», «не смотрели на звезды во лбу — был бы трезвый и добросовестный». Потому делали ставку не на летунов-архаровцев. а на бывших деревенских отходников с их сельской основательностью и артельным настроем («и сегодня иные бригады по селам живут»). Добились, чтобы все знали по нескольку ремесел («а то плотник считал за позор мастерок взять»). МПМК в основном обходится без смежных организаций. Почти все бригады на подряде.

Чтобы научить людей, приглашали мастеров из областного учебного комбината, посылали на курсы бригадиров — в Ростов, в Рязань, в Краснодар даже. С помощью горкома партии пригласили в Касимов преподавателей Всесоюзного заочного политехнического института — принимать экзамены, проводить консультации. В этом году еще трое работников МПМК станут инженерами и в будущем — тоже трое. Так готовят здесь людей на выдвижение. Так стала заведующей подсобным производством Тамара Алексеевна Грачикова, «сильнейшая женщина».

Но это только одна сторона работы с кадрами. А вот другая: МПМК строит жилье. А чтобы делать это лучше и быстрее, в прошлом году, например, предложили будущим новоселам поработать на своих домах в выходные — по желанию, конечно. Каждый отделывал свою квартиру, в нее и вселялся намного раньше, чем это было бы, если бы строительство шло заведенным порядком.

«На все педали нажимали во имя дисциплины и порядка» — так объясняет Вера Филипповна свои действия. Они ведь лет за десять до того, как законо¬дательство разрешило наказывать нарушителей трудовой дисциплины, вычи¬тая из их отпусков дни прогулов, делали это по решению своего профсоюзного комитета. Не считая того, что прогульщик терял премию, очередь на квартиру. И вот года через 3—4 стало хватать людей, через 7—8 прекратилась текучка. Теперь, прежде чем взять кого на работу, его отправляют «на смотрины» в бригаду: там из тридцати — тридцати пяти человек кто-то обязательно что-то знает о претенденте, лодыря не возьмут.

Итак, кадры — первый «кит», на кото¬ром стоит МПМК. А второй «кит» — производственная база. У них ведь ничегошеньки не было вначале, даже конторы, даже стола. Желающих работать записывали, сидя на кирпичах. Когда заработали первые 28 тысяч отчислений, председатели колхозов-пайщиков отказались от своей доли, положенной по уставу:

— Нам выгоднее, чтобы вы объемы наращивали. Создавайте базу.

«Все у нас, конечно, самобытное»,— показывает Волошина на теплые гаражи, асфальтовый завод, котельную, где работают списанные с пароходов котлы, растворный узел, столярку — все, что в совокупности зовется подсобкой. Задача подсобки — чтобы как можно большую часть работы можно было сделать на базе, чтоб собирать здесь узлы, а на месте их просто монтировать. И чтоб привозного было поменьше. Не потому, что «самобытное» очень уж нравится. Просто пока это надежнее, экономичнее, сокращает расходы на транспорт. Зачем завозить издалека железобетонные плиты, если перевозка дороже, чем они сами? И кто бы дал МПМК столько асфальта, чтоб в усадьбах колхозников делать даже дорожки к сараям? База же позволяет использовать местные материалы: лес. щебень, песок. Строителям выделяют делянки, иногда на болотах, они сами заготавливают лес. перерабатывают его. Все идет в дело — до обрезков. Что не может пригодиться на стройке — МПМК продает: у них охотно покупали стружку для упаковки яиц, гончарных изделий, обрезки берет население, мало ли на что нужно дерево. А МПМК ищет, где бы взять материалы сверх лимита: «Услышим, что будут просеку делать для линии высоковольтных передач, мы свои услуги предлагаем, нам и этот лес нелишний».

База же позволяет осваивать новые материалы, новые технологии: вот в прошлом году построили первые монолитные дома в колхозе имени Ленина. Можно еще долго рассказывать о том. что и как делается в МПМК-2, но это лучше выразить в двух словах: делается в соответствии с экономической целесо-образностью. Именно это объясняет столь различные действия Веры Филипповны Волошиной, как готовность строить монолитные домики и то, что она, если увидит на земле гвозди, соберет их и молча вручит бригадиру. Утром, когда шоферы стоят в очереди за раствором, она поинтересуется, кто за кем:

— Ты восьмой? Слушай, подскочи пока на станцию, там кирпич привезли, как раз успеешь.

Им даром ничего не дают — и они ничего даром не тратят, ни гвоздей, ни времени. Они деловые люди. Вера Филипповна — деловая женщина.

О том, что такое деловая женщина, сегодня существует целая литература. В кинематографе деловая женщина соперничает с проницательными детективами и дерзки¬ми разведчиками, что бы делало без нее сегодняшнее кино! Но только к Вере Филипповне все это не имеет ни малейшего отношения.

Единственное, чем дорожила, что всю жизнь наживала — это друзья. Студенческие друзья и подружки ей пишут, к ней в гости ездят, к себе зовут. Из каждого санатория, с совещаний разных привозит Вера Филипповна новые адреса: хороших людей так много. И тут она берет жадно: есть чем отдавать.

Выйдя замуж, она не меняла фамилии. Именно по фамилии нашли Веру Филипповну два ее родных дяди, когда шла о ней передача по Всесоюзному радио. В годы войны потеряли они следы друг друга. И как же дорожит этими старыми, больными людьми Вера Волошина, как пестует свое столь поздно обретенное родство!

Когда я к ней приехала, она сразу предупредила: «Вы, наверное, зря именно к нам. Сейчас перестройка, ставка на молодежь. А мне знаете, сколько лет?» Я не угадала. А теперь знаю, да не скажу. Потому что перестройка — это не только ставка на молодежь. Это, прежде всего отказ от ставки на момент формальный, а, наоборот, на существо дела ставка. И что не отстала Вера Филипповна от времени, уже по тому видно, что сама она собой недовольна. Говорит, что перестраивается недостаточно динамично. Вверенная ей МПМК замедляет свое развитие. Вера Филипповна понимает, почему, но пока не придумала, как изменить положение. Все, что можно было сделать «самобытным» способом, опираясь на смекалку, дотошность, инженерные решения, на хозяйский присмотр и личную ответственность, они, пожалуй, сделали. Нужно переводить базу в новое качество. Нужны хорошие станки, машины — хватит умиляться, что они приспособили списанные пароходные котлы. Волошина молчала бы. если бы не было этих машин, но они есть. Распределение бесхозяйственное — вот беда. Пример: нужны краны большой грузоподъемности. Они есть на соседних фабрике и заводе, работают несколько дней в году. Просили продать — отказ. Просили в аренду сдать — отказ. А были бы те фабрика и завод на самофинансировании — навязывали бы свой кран. Ведь как должно быть по логике экономической: продать этот кран строителям, а фабрика и завод брали бы его в аренду, когда надо. Веру Филипповну раздражает потребительство не только потому, что оно эгоистично и безнравственно — потому что антиэкономично, неразумно. Потребительство, считает она, и создает дефицит. Что такое, собственно, потребительство? Несведение прихода и расхода.

Еще пример. Вот строители продают обрезки леса населению, и их хвалят за безотходное производство. Но ведь мало того, что оно безотходное! Оно доходным быть должно. А доходы у МПМК меньше, чем могли бы быть. Кубометр обрезков стоит 2—3 рубля. А купить бы несколько станков для обработки, изготовления паркета — тот же кубометр давал бы 11—16 рублей. И в колхозных домах был бы паркетный пол. Выгодно? Выгодно. Хорошо? Хорошо. Кто в убытке? Все в выигрыше. Но как же купишь эти станки! Дали они объявление в «Экономической газете», что нужны станки. На другой день — звонки, потом письма: «Вы станок продаете? Мы берем!» Так это он им нужен, что перепутали, бедняги, рубрики, не заметили, что объявление помещено в разделе, который озаглавлен «Купим».

Нехватки приводят к дальнейшим неэкономическим действиям. Вот стали они осваивать эти монолитные домики — нужен комплект оборудования, два десятитонных автокрана. Все это колон¬не министр, человек понимающий, выделил. Но два десятитонных крана от комплекта бывшее руководство объединением «Рязагропромстрой» направило в другие районы. Чтоб всем хватило. Бессмыслица: без этих кранов опалубку не поднять.

Та же психологическая установка — никого не обидеть — обрекла МПМК-2 на долгострой. Каждое хозяйство «пробивало» себе строительство независимо от стоимости объекта, только бы «попасть в план». И принималось решение: строить всем и везде. И без того напряженный план растягивался в долгострой. А средства, которые можно было потратить на строительство, замораживались.

Та же логика и с жилищным строитель¬ством: в каждом колхозе за год строят 2—5 домиков. Поскольку пока идет в основном кирпичная кладка, процесс этот не механизируешь. И приходится гонять машины с раствором, краны, бульдозеры со стройки на стройку, теряя материальные и людские ресурсы, удорожая строительство. Просили: давайте построим поселок в одном колхозе, потом в другом. И быстрее выйдет, в конце-то концов и дешевле. Нет нельзя, что же люди будут по три года ждать. Да они и так ждут! Конечно, но так. мол. им не обидно. Хотя всего обиднее то. что жилья строится меньше, чем можно было бы построить.

Насчет долгостроя, правда, есть у Веры Филипповны уверенность, что эти объекты они «добьют» — и больше такого не будет. В хозяйствах стали все-таки иначе, чем прежде, понимать дело: застройку центральных усадеб в некоторых колхозах, наконец, начали с котельных, с очистных сооружений. Но все же оснащение оборудованием, грузоподъемной техникой идет медленно. Разговоров больше, чем реальных, деловых решений. Разговоры, конечно, хорошие, но «с трибуны никто никому никогда ничего не давал. А у нас станочное оборудование, землеройная техника — самая наша великая боль. А как начнут сыпаться те же сварочные аппараты — не знаешь, куда бежать. Экскаваторы то один, то другой полетел — наплачешься на всю Россию».

Они не просят дать — продать просят. Бесфондовое снабжение — мечта строителей. Пока же они работают в реальных условиях, недовольные и этими условиями, и собой, и стараются не упустить ни одной из возможностей работать экономичнее, чтобы люди верили, что с ними можно иметь дело...

Делай, что должно — в этом весь жизненный опыт Веры Филипповны Волошиной. Жизнь не идеальна, она бывает несправедливой, а ты будь таким, каким должен быть. «Никогда не пишу на черновиках, сразу набело»,— старая институтская привычка Веры Волошиной отражает и ее жизненную позицию: жить «набело», чтоб не хотелось зачеркнуть, начать сначала, чтоб не надо было «отменять» прожитое. Она кончала институт, была на практике, писала отчет. Однокурсница попросила этот отчет посмотреть. И на защите вдруг оказалось, что отчеты очень похожи. Подружка защищалась первой и получила пятерку. Преподаватели глянули повнимательнее на Верин...

— Какое ваше мнение?

— Волошиной, видимо, помогали его писать...

Потом Вера узнала, что на кафедру приходили однокурсники, требовали, чтобы перед Волошиной извинились. И вот одна из преподавательниц встретила Веру:

— Ты должна меня извинить.

— Ладно.

— Ты сердишься, я понимаю, но что бы ты сделала на моем месте?

— Задавала бы вопросы во время защиты.

С хозяйствами района Веру Филипповну связывают не только отношения партнеров. В колхозе имени Калинина работают люди, избравшие ее депутатом в районный Совет, в «Красном маяке» — избиратели, чьи интересы Волошина представляет в областном Совете народных депутатов. Есть у МПМК-2 и подшефный колхоз из числа слабых. И для каждого из них Вера Филипповна должна многое делать. Однако вот и «Красный маяк» стал ее должником. Точнее же — должником МПМК. Произошло это так. В МПМК-2 решили обеспечить своих рабочих мясом. Выращивали кур, уток, но вот решили: выгоднее всего в их конкретных условиях откармливать бычков. Начали строить телятник, посеяли зерно и траву на корм. Сняли урожай. И, пока строительство не кончено и откорм не начат, отдали заготовленные корма колхозу, где Вера Филипповна депутатом.

Я спросила: а почему не подшефному хозяйству?

Вера Филипповна ответила жестко:

— Отдали тем, кто долг вернет.

Рабочим МПМК, которые работают в трудных условиях, нужно мясо. Они его заработали. А подшефные, если честно сказать, слишком легко берут помощь — и от государства, и от шефов. И не больно-то ею дорожат. Вера Филипповна вчера там была: холода, а ворота на ферме нараспашку. Волошина говорит доярке, что рядом оказалась:

— Что ж не закроете?

— Это не моя обязанность,— отвечает.

А чья это обязанность? Что. специального человека держать при этих воротах?

Руководители хозяйства жалуются: люди распустились, потому что дефицит рабочей силы.

— Я ему говорю: пойди ты в сельское профтехучилище, присмотри парня посерьезнее, чтоб жениться собирался, покажи ему, в каком домике ты его поселишь. Он доярочку в колхоз приведет...

Вера Филипповна готова помогать не только советами. Шефы для колхозной фермы хвойную муку покупали, весь сезон помогали заготавливать корма, без конца здесь что-то строят и ремонтируют. Но в деловые отношения с подшефными вступать пока не хотят. До этого подшефным еще дорасти надо — чтоб им не даром давали, а в долг.

Для дома у Веры Филипповны времени остается, конечно, мало, но и там у нее полный порядок. Уютно, ухожено, запасы всяких солений-варений. «Есть же праздники, есть ночи» — так хозяйка дома выходит из положения. И муж ее — человек умелый. Правда, в книжном шкафу скапливаются книги, которые Вера Филипповна не успевает прочитывать.

— На пенсию пойду — все перечитаю.

Самая большая ее отрада — розы. Все восхищаются кустом, где цветы невиданного сиреневого цвета, а Вере Филипповне милее чайные.

И вот прошлым летом оборвала она свои розы одним махом. А чтобы понять, почему так произошло, нужно знать, что Волошина очень уважает своих деловых партнеров, председателей колхозов. Среди них и Сания Умаровна Баязитова. Прошла она хорошую школу, прежде чем стать, председателем в «Буревестнике», колхозе запущенном, погрязшем в долгах. Умно повела дело Сания Умаровна: в первую же осень картошки в «Буревестнике» взяли по 125 центнеров с гектара (а за минувшую пятилетку у них средний урожай был 62). Молока на корову прибавили по 23 килограмма. Напряженное было для Сании лето. И в самый разгар сенокоса новость: Сания выходит замуж. За завуча школы, за Алексея Андриановича Щербакова.

— В родном колхозе не брали, здесь расхватали — отшучивалась Сания.

И вот в канун свадьбы срезала Вера Филипповна свои розы и послала Алексею Андриановичу, чтоб подарил жене. Сания ведь все хотела, чтоб поскромнее отметить событие — сенокос, некогда. Говорила, что не надо ей всей этой атрибутики. А вдруг бы Алексей Андрианович взял да и поверил, что правда не надо? Да и где им взять розы в деревне-то?

Вскоре поехала Вера Филипповна в Рязань на сессию областного Совета. И все ее поздравляют. Она думает: как они узнали, что у нее день рождения? Когда стали поздравлять те. кто уж точ¬но про день рождения знать не мог. она спросила:

— А с чем вы меня поздравляете?

— Ой, Вера Филипповна, ладно вам. Нет, вы что, в самом деле не знаете? Что вас наградили орденом Ленина?