Незамужняя мать

Ошибку ли совершила женщина, сознательно ли выбрала для себя безмужнее материнство, взвешивать ее поступок надо далее на единственных весах, — какая мать из нее получилась.

...Папка топорщится письмами. Я перекладываю ее из одного ящика в другой, не в силах вовсе расстаться с теми, кто бесстрашно рассказал о себе, вложив в конверт повесть о собственной жизни и отправив ее человеку, в общем, незнакомому, как ширмой загороженному коротким словом «редакция».

Я перебираю эти горькие, а порой и злые исповеди, листаю их страница за страницей. Под иными нет имени, вместо него сочетание слов, представляющееся в равной мере оскорбительным и бессмысленным — мать-одиночка. Я смотрю на эти два слова, которые не соединяются, несмотря на черточку, поставленную между ними и призванную их объединить, и мне жаль женщину, навесившую на себя, не знаю кем придуманный ярлык, а еще больше жаль того, кто стал для такого ярлыка причиной. Жаль ребенка.

И как же не жалеть, если та, что произвела его на свет, не ощущает себя избавленной как раз от одиночества и не испытывает благодарности существу, подарившему ей это избавление. Жаль, что нет возможности взглянуть такой женщине в глаза и дать ей почитать другие письма — от тех, кто, в самом деле, одинок, одинок в самом прямом и страшном смысле этого слова. От тех, кого судьба обделила в главном — возможности материнства.

Папка этих писем выросла на моем столе после одного давнего уже выступления, в котором речь шла о молоденькой женщине, в приступе малодушия отказавшейся от рожденного ею сына, а потом обнаружившей, что нет ей жизни без этого крошечного живого комочка, оставленного ею даже без имени. Почта, посыпавшаяся тогда в редакцию, обнаружила такое многообразие судеб, какое позволило даже провести (не самыми, конечно, квалифицированными средствами) небольшое социологическое исследование. И что же оказалось? Во-первых, вопреки расхожим представлениям среди тех, кто отважился на безмужнее материнство, не так уж много легкомысленных девчонок.

Я немножко задержусь на этом «во-первых», чтобы объяснить, почему употребила глагол «отважиться». Все мы люди взрослые и понимаем отлично, что по нынешним временам эта самая девчонка вовсе не обязательно должна повторить судьбу шевченковской Катерины. У нее есть, и право и возможность трезво взвесить все обстоятельства и, пока не поздно, отказаться от материнства. Таким правом многие и пользуются, нередко, увы, лишая себя материнства вообще, но это, конечно, совсем другой и отдельный разговор.

Судя по почте, подавляющее большинство женщин, родивших ребенка вне законного брака, решились на этот шаг сознательно, причем в том возрасте, который сам по себе исключает легкомыслие.

Достаю из своей папки конверт... Женщина, историю которой я сейчас расскажу, сельская жительница, учительница начальной школы. Приехала в деревню совсем девчушкой, сразу после училища, вначале с головой ушла в работу, о замужестве и не думала. Потом, естественно, стала думать, однако, как выражались в старину, партии подходящей не представлялось. И когда разменяла четвертый десяток, а на пути встретился человек много старше, вроде бы полный серьезных намерений, уверявший, что с бывшей семьей расстался навсегда, она не слишком сопротивлялась его уговорам.

Так совпало, что, едва она убедилась в предстоящем материнстве, он ... помирился с женой и вернулся в семью. Беременность еще можно было прервать, но поступить, таким образом, она не захотела. С тех пор прошло шесть лет. Очень тяжелых, потому что девочка оказалась слабенькой, больной, поддержки ждать неоткуда. Обещания помогать хотя бы материально так и остались обещаниями. Но раскаивается ли автор письма в том, что стала матерью? Ни одного мгновения!

Ни одного! Хотя положение учительницы, да еще не в большом городе, а в крошечной деревушке, усугубляется — всякому ясно. Тут прибавляются нравственные страдания, какие не каждая женщина способна перенести достойно. А скольких именно опасение не выдержать осуждающих взглядов людей из ближайшего окружения заставляет совершить шаг, который может стать причиной ни с чем несравнимых мучений в будущем! Та самая девушка, история которой заставила меня в свое время погрузиться в проблему незамужних матерей, между прочим, потому и отказалась от рожденного ею малыша, что не могла даже представить себе, как она пройдет по деревенской улице, прижимая к себе белый «сверток», перевязанный голубой лентой.

А если еще и собственная мать занимает место в одном ряду с кумушками на скамейке? Я достаю конверт, на котором стоит пометка — семнадцать лет. Да, именно столько было автору письма, когда она стала матерью. Не потому, конечно, что хотела этого, а потому, что не с кем было посоветоваться, некому повиниться. Родной матери боялась как огня. И не без причин. Когда дошло до нее, что дочка (она училась в техникуме в районном городке) родила, примчалась под окна родильного дома не с поздравлениями и даже не с утешениями, а с угрозами. Весь персонал слышал, как она кричала: «И думать забудь, чтоб явиться с ребенком в подоле! На порог не пущу!» У ее дочери, у этой девочки-мамы. хватило мужества выстоять, не осиротить свое дитя. Пошла нянечкой в дом ребенка, все вынесла, а матерью осталась.

Так неужели же мы поставим эту девочку в один ряд с теми, кто отказался даже взглянуть на своего малыша, кто недрогнувшей рукой подписал страшный текст: «От своего ребенка отказываюсь. Позволяю усыновить его тому, кто захочет»?

Так ли уж неправа В. Т. из Ленинградской области, ставшая матерью в тридцать три года, после того как убедилась, что не удается встретить человека, которого она хотела бы видеть полноправным отцом своего ребенка? В. Т. выросла в семье, где отец хоть и был, но, как она пишет, лучше бы его не было. Пьяные скандалы, униженная мужними побоями мать, ночи у соседей, стыд в школе — вот что вынесла она из собственного детства. «И я поклялась себе, такого отца моему ребенку не нужно. Если не встречу мужчину, который будет не потребителем моего труда, не постояльцем, а хозяином в доме, опорой мне и моему ребенку, не надо мне никакого мужа. Сама выращу ребенка, и никому не должна буду открывать дверь по воскресеньям в уплату за алименты, которыми мужчина расплачивается, узаконив свое дитя и. значит, получив отцовские права».

В. Т. работает оператором машинного доения, зарабатывает неплохо, живет в благоустроенной совхозной квартире, и сознание материальной независимости укрепляет ее в том, что свое решение она приняла правильно.

Да, современная женщина в состоянии прокормить ребенка, не опираясь на мужскую поддержку. И все-таки надо отдавать себе отчет в том, что неполная семья накладывает на ребенка определенный отпечаток. Даже если его мать — человек с высокоразвитым чувством собственного достоинства, даже если она вполне осознанно пошла на безмужнее материнство, ребенок, особенно мальчик, конечно, ощущает неполноценность своей семьи, больно чувствует отсутствие в ней отца. И женщина должна идти на это с открытыми глазами...

Только я не думаю, что подобный довод может и должен заставить отказаться от материнства. Ну, хорошо. А если не получился «законный» брак? Так ли уж способствует нормальному детству это ощущение «законности»? Служит ли действительно благоприятным обстоятельством еженедельный приход отдельно живущего отца? Хорошо ли ребенку, который волей- неволей становится предметом дележа между расставшимися отцом и матерью?

Пусть не поймут меня так, будто бы я пытаюсь убедить кого-то в преимуществах безмужнего материнства. Нет, конечно. Это очень тяжелое испытание для женщины. Достаточно перечитать письма тех, кто вышел из такого испытания с честью, чтобы понять, как нелегко им это далось. Каково вынашивать ребенка, каково лежать в родильном доме, зная, что никто не встретит тебя на пороге, осчастливленный гордым сознанием отцовства, никто не поможет в самое трудное первое время, когда ты еще на ногах еле держишься.

Но именно поэтому я думаю все чаще, как важно усилить общественное сочувствие к тем женщинам, которые вопреки всем сложным обстоятельствам стали по-настоящему хорошими матерями своим детям. Как важно, чтобы осуждение доставалось лишь тем, кто носит материнское звание, не имея на то нравственного права.

Не помню, кто из великих сказал: «За плохих детей следует наказывать». Но тогда, может быть, за хороших надо награждать? И прежде всего общественным одобрением, общественной поддержкой. Мне уже приходилось вступать в спор с теми, кто выражал недоумение: почему, дескать, ребенку, рожденному вне брака, полагается больше благ, чем тому, кто появился, на свет в благополучной семье, при нормальных обстоятельствах. По простой причине: общество таким способом восполняет ребенку потери, в которых он при всех условиях неповинен. Даже если его мать ошиблась, он, не должен за это отвечать.

Но понятно, что эти блага ребенок получает из материнских рук. А как же по-другому? И вот некоторые сердятся: а за что же, дескать, часть преимуществ перепадает и матери? Будем ли мы так уж несправедливы, если ответим: за труд воспитания, который она несет в одиночестве, ни с кем его не разделяя, за нравственный ущерб, который неизбежно терпит, даже если она очень хорошая, без всяких оговорок хорошая мать. За ту нечуткость, невоспитанность, которые мы подчас проявляем по отношению к ней взамен благодарности за то, что она растит человека. Того самого, который будет когда-нибудь кормить нас с вами и защищать.

Пятьсот тысяч детей рождаются ежегодно вне брака. Хорошо это или плохо — вопрос другой. На него должны ответить социологи, демографы, психологи. А для нас с вами, не специалистов в этой области, важно одно: какими вырастут эти полмиллиона человек и как помочь родившим их женщинам дать сыновьям и дочкам полноценное воспитание.

Нельзя, чтобы забота об этом была делом сугубо личным. Нельзя, чтобы женщина, которая родила ребенка без мужа, услышала вдруг в государственном учреждении немыслимый вопрос: «А кто просил?» Никто не просил. Но ребенок родился, и он должен расти нормально, не расплачиваясь за поведение своей матери, независимо от того, было оно легкомысленным, безнравственным или трезво и зрело обдуманным.

Если в матери этому ребенку досталась девочка, не готовая к материнству, значит, прямая обязанность местных органов власти на месте облегчить ее ношу всеми доступными (сверх положенных по закону) способами. И похлопотать, чтобы дали жилье, и о яслях побеспокоиться, и с работой устроить так, чтобы и заработать могла молоденькая мама и ребенка успевала обиходить.

Не могу забыть отчаянное письмо молодой (совсем молодой) матери, деревенско¬го почтальона. Жилья ей не требовалось, жилье было, а вот место в садике... И автор письма рассказывала о том, как таскала с собой малыша разносить почту. И никому из тех, кому попадалась на глаза эта совсем юная мать с почтовой сумкой в одной руке и веревкой, за которую тянула саночки с годовалым сынишкой, в другой, почему-то не становилось стыдно.

Как бы ни было плохо с ясельной группой (ни для кого не секрет — плохо бывает), как угодно исхитряйтесь, а для ребенка, которого растит одна мать, место найдите. Как бы ни пришлось ломать голову, чтобь освободить такую женщину от неудобных для нее смен, ломайте.

Еще одно приходилось мне слышать возражение: мол, а разведенной женщине разве легче? Разве не лишена она мужской поддержки? Ой, не надо лукавить, самих себя обманывать! На стороне разведенной чаще всего общее сочувствие. И родная мать ее слезами обливается, и свекровь, случается, на ее стороне. И алименты, что ни говорите, ей полагаются. И как бы ни были они малы, а все-таки, как правило, больше пособия. И ребенку легче объяснить, что случилось. Никакая «добрая душа» не нажужжит ему в ухо историю о том, каким именно образом появился он на свет.

На стороне незамужней матери стоит советский закон. Действующее законода-тельство позволяет женщинам вписать в метрическое свидетельство ребенка имя его отца. То имя, которое она сочтет нужным назвать. Женщина может обратиться в суд за установлением отцовства. Если до-казательства будут достаточно весомыми, суд обяжет того, кто дал ребенку жизнь, оказывать ему материальную помощь. Эти добавления внесены в кодекс законов о браке и семье в интересах ребенка. И в поддержку его матери. Чтобы не отчаивалась, чтобы никогда не пожалела о своем материнстве.

А судить давайте так. как и во всех иных случаях положено. Хорошо справляется человек, славные дети растут, работящие и присмотренные,— значит, и матери их низкий поклон и всяческое уважение. А если бегают по двору неухоженные, голодные ребятишки, если прячутся у соседей, сбегая из пьяного дома, так и от того, что у их матери есть все штампы в паспорте, мало радости. Ошибку ли совершила женщина, сознательно ли выбрала для себя безмужнее материнство, взвешивать ее поступок надо далее на единственных весах, — какая мать из нее получилась. Другого мерила не существует. А этим следует пользоваться, ни на секунду не забывая, что прикладывается оно к человеческой жизни. Будем же осторожны!