Герои

Не найти сегодня, пожалуй, такого города или села, школы или предприятия, где не было бы музея трудовой и ратной славы, аллеи героев, другого какого-то мемориала... Все это знаки любви, уважения нашего к памяти героев, восхищения перед их подвигами.

Нет, не могут стать прошлым подвиги, как не могут стать прошлым заслуги матерей перед своими детьми, даже если дети уже взрослые и у них есть свои дети.

Подвиг неистощим: все новые поколения, вспоминая о нем. вдумываясь в его смысл, заряжаются отвагой, трудовой доблестью, бесконечной верой в жизнь, в людей, в наше коммунистическое дело. И хотя подвиг как категорию не пометишь мемориальной таблицей с надписью «Охраняется государством», он величайшая государственная, социальная ценность. Уже поэтому все подлинные герои — герои и нашего времени. Они наши наставники. Они в одном с нами строю.

Пробив тяжелые свинцовые облака, тяжело переваливаясь с крыла на крыло, шел на посадку после жестокого боя наш штурмовик, весь изрешеченный осколками. Смертельно раненный пилот с трудом удерживал машину. И вот шасси коснулось земли... Бегут к машине механики, открывают фонарь... Да как же это? Как мог этот истекающий кровью человек посадить машину на бугристое поле аэродрома? Но не святой же дух посадил самолет...

Итак, что может человек?

Он может многое, очень многое, говорят ученые. Резервы нашего «я» воистину неисчерпаемы —  и физические и духовные...

Еще случай из времен войны, зафиксированный в документах.

Однажды в мурманский госпиталь в тяжелом состоянии были доставлены четверо моряков с подорвавшегося на мине транспорта. Много суток носило их на спасательном плотике по студеным штормовым волнам Арктики. Все четверо были без сознания. Постепенно отогрелись, отошли. В тяжелом бреду оставался только Павел Ходосов — радист транспорта. Метался в постели, отыскивая правой рукой что-нибудь твердое: стену, тумбочку, спинку кровати. Отыскав, начинал выстукивать: «SOS, SOS, подорвались на мине, наши координаты...» Прошли еще сутки и еще, а человек и без сознания продолжал выполнять свой долг: «SOS, SOS...”

Измученный, в бреду, без кровинки в лице... Стояли вокруг врачи, бессильно опустив руки. Чем помочь ему, как успокоить?

И тогда Павлу Ходосову, радисту, отстучали ответ. Громко, четко и ясно, чтобы обязательно услышал, чтобы перестал метаться и мучиться. Громко, четко и ясно: «Ваш сигнал принят, идем на помощь». Рука радиста замерла, он перестал бредить, вытянулся, успокоился. Он умер, но до конца выполнил свой долг.

Так что же может человек? Неужели может вот так, как Павел Ходосов, усилием воли отодвинуть до урочного часа даже саму смерть? В это трудно поверить, но факт, повторяю, документальный.

И тот пилот, и радист Павел Ходосов совершили подвиги. Так же, как тысячи, сотни тысяч людей на войне.

Вспомним, как Александр Матросов закрыл собственным телом амбразуру вражеского дзота. И как еще более 200 советских воинов поступили точно так же, как Матросов. И хотя принято говорить, что они повторили подвиг Матросова, нам представляется, что это не совсем точное выражение. Мы бы сказали так: эти советские воины на разных участках разных фронтов в разное время в силу сложившихся особенных обстоятельств (огонь неожиданно ожившей, не уничтоженной при артподготовке и не установленной перед началом наступления огневой точки противника) поступили в этой ситуации так же, как в феврале 1943 года в бою за деревню Чернушки поступил рядовой Александр Матросов. Поступили так же, а не просто повторили — в этом, согласитесь, существенная разница.

Еще до того, как газеты рассказали про бой за деревню Чернушки и подвиг рядового Матросова стал известен на всех фронтах, подобным образом поступили, то есть «легли на боевую точку противника и заглушили ее своим телом», 22 советских воина.

К слову, на войне случалось самое невероятное: три человека, решивших пойти на верную смерть, подобно Матросову, остались живы: это Александр Удодов (сейчас живет в Донецке), Товье Райз (умер после войны) и Владимир Майборский, который и по сей день трудится в одном из колхозов Хмельницкой области. Мне довелось беседовать с Майборским. Пулеметчик Майборский 13 июля 1944 года во время наступления на деревню Червихово бросился грудью на амбразуру неожиданно ожившего фашистского дзота.

Он к тому времени (1944 год), разумеется, знал о подвиге Матросова («политрук читал нам газету»), но, как признался, понизив голос, не очень-то тогда поверил, чтобы человек вот так, грудью, лег под кипяток свинцовой струи, по своей доброй воле, на смерть... Так о чем же он сам подумал в тот момент, когда решился?

— О чем подумал? О том и подумал... Мы на него неожиданно напоролись. Я и подумал, что он теперь полроты покосит — и Кольку Братчикова, моего земляка, и Василька Забережного, и этих еще безусых, которые позавчера на пополнение прибыли. Ах ты, думаю, сучье вымя... Ты мне сейчас поплюешься!

Как видим, люди шли на такой же подвиг, как и Александр Матросов, независимо от того, знали они о нем или не знали. Принять подобное решение (героическое решение!) диктовали сходные обстоятельства, из которых единственным смертельно-отчаянным выходом было вот это: лечь, заслонить, спасти... Да, спасти ценой собственной жизни. Это как раз тот случай, когда для каждого из них сильнее смерти были любовь к Родине, к товарищам, ненависть к врагу, высочайшее чувство солдатского долга.

А вот самые последние, из нашего времени, примеры того, как люди поступают, когда «иначе поступить нельзя». В городе Красноярске проходившая по высокому мосту над широким, мощным в этих местах Енисеем женщина (Елена Михайловна Боборыкина), совершенно не умея плавать, бросилась без раздумий с высоты моста в реку спасать тонущую девочку, которую течением уносило по стремнине. В Белгороде вот так же бросился спасать ребенка не умеющий плавать 72-летний старик (Петр Амвросиевич Пацейко).

Решение пойти на подвиг нельзя позаимствовать или взять напрокат. Оно вызревает изнутри по собственным законам совести и долга, оно каждый раз — новая задача и новое решение. Оно фокусирует жизнь человека в единый всё прожигающий луч.

В подвиге концентрируются некоторые высшие достижения человеческого духа — сила воли, умение, знание, мужество, отвага, доблесть... Даже можно сказать так: особенная сила воли, особенные умение, знание, мужество, особенные отвага и доблесть. Это вершина, пик в ряду других человеческих поступков. Ведь подвиг становится таковым лишь в сравнении с другими поступками и деяниями, которые, бывает, тоже сопровождены недюжинными проявлениями силы воли и мужества, но которые, тем не менее, мы называем не подвигом, а просто благородным поступком, правильно принятым решением или как-нибудь иначе.

Нелегко это и непросто — определить заранее, как поведет себя тот или иной человек, когда перед ним встанет неукоснительное «или — или». Не каждый, ясное дело, способен поступить так, как Александр Матросов, как Елена Боборыкина, как Петр Пацейко. Очень вероятно, что кто-то на их месте не рискнул бы, не решился, начал бы рассуждать, взвешивать. И тогда не было бы подвига. Прямого малодушия, наверное, тоже бы не было, но человечество на какую-то долю, безусловно, оскудело бы душой, стало нравственно беднее...

Да, непростой это вопрос — почему один человек способен на высокие взлеты души, а другому они недоступны. Но очевидно и. видимо, не требует доказательств положение, что подвиг — производное всей жизни человека. То есть, образно говоря, все зависит от того, как человек жил, как работал, что любил, какие читал книги, какие пел песни, удивлялся ли закату над засыпающей рекой, не забывал ли про день рождения друга...

Был честен в жизни — не дрогнешь и тогда, когда обстоятельства позовут в огонь, дым, на рельсы, в воду. Это уже потом, на расстоянии, подвиг становится подвигом, а в момент свершения он в большинстве случаев будничен и естествен, ибо сказано же — продолжение.

В этом смысле любой подвиг начинается издалека, иногда очень издалека. Подвиг в этом смысле — реализация нравственно на-копленного. и для этого надо, чтобы было что реализовывать, чтобы было накопленное. Подвиг—это взлет, где побеждает

лишь тот, кто был готов к нему — сознательно или бессознательно, это уж зависит от свойств конкретной личности,— но именно готов. И почва для этой готовности, безусловно, есть социальная среда, воспитание, окружающие тебя люди, товарищи, все, что рядом с тобой, привычки, обычаи, симпатии и антипатии. Почва этой готовности — прежде всего образ жизни и все, что связано с ним. Вот почему в подвиге человек не может солгать, притвориться, в подвиге он раскрывает самое сокровенное в своем характере. Как в окопе на фронте. Как на просеке БАМа.

Подвиг всегда, обязательно направлен на что-то значительное и очень важное для человека. Он всегда обязательно благороден. Не может быть подвига, совершенного во имя несправедливого дела.

Может ли, например, быть героем, храбрецом мерзавец? Нет, никогда. Он может быть наглым, дерзко-наглым, он может, скажем, поправ законы и нормы человеческих отношений, совершить дерзкий поступок, на который никогда не сможет решиться другой, нравственный человек, так что с определенной точки зрения этот его поступок может выглядеть весьма решительным (вот вы не смогли, а он еще как!). Он, такой человек, может внешне выглядеть даже мужественным, рассчитано отстаивая свою «правоту». Такое «мужество» и такая «храбрость», ясное дело, всего лишь высокомерная наглость, нахрап наглеца, профанация высоких понятий. «Я не верю в то, что бывают храбрые мерзавцы — сказал в свое время в интервью молодежной газете летчик-космонавт Владимир Комаров — Если человек воспитан в духе стяжательства, лжи, зависти — он не будет смел, никогда не будет. Он не способен на подвиг».

Вся история человечества это подтверждает. Антология великих человеческих свершений, и та, например, что предстает перед нами в десятках томов знаменитой серии. Жизнь замечательных людей», и та, что еще в сериях не систематизирована, наполнена высокими порывами и благородством помыслов.

Подвиг, героическое стоят в одном ряду с другими нравственными ценностями, накопленными и закрепленными человечеством, скажем, в литературе, в живописи, в музыке, в театре. В том-то и чудо настоящего подвига, что он, каким бы годом ни был датирован, одновременно и сегодняшний, очень нужный людям. Он и сегодня в строю, так сказать, и сегодня на вооружении, он в нетленной антологии мужества, бесстрашия, доброты, самоотверженности.

Разве стал прошлым, обесценился подвиг Алексея Стаханова, в самом имени которого, так близком каждому, живой энтузиазм первых пятилеток? Разве не с именем Алексея Стаханова и его последователей мы связываем сегодня тот красноречивый факт, что наша страна стала мощной индустриальной державой?

А разве только в духовной нашей памяти живут подвиги героев Великой Отечественной войны, победивших фашизм, грозивший утопить мир в крови и слезах? Минули годы, но разве сегодняшний день не детище той Победы?

Конечно, есть эпохи, когда обстоятельства жизни как бы уже и сами по себе зовут человека, требуют от него исключительной отдачи. И концентрация таких обстоятельств особенно высока...

Да. для большинства из нас сегодняшнее время таково, что мы встаем, завтракаем, уходим на работу, а потом возвращаемся с работы домой... Ну, еще ходим в кино, в гости, по воскресеньям становимся на лыжи... Мы хорошо делаем свою работу, иные даже очень хорошо, так что получается новый рекорд, научное открытие, небывалый урожай пшеницы, новая симфония. И пусть, сочиняя симфонию, идя на рекорд в труде или склоняясь над микроскопом в озарении близкого научного открытия, в этот момент высшего напряжения человеческого духа, дарящего ни с чем не сравнимую радость бытия, мы не стояли на краю пропасти, не рисковали жизнью, не смотрели в лицо опасности — это тоже наш звездный час, пусть несколько другого направления, но того же славного сияния, которое свойственно вообще любому большому человеческому делу.

Впрочем, и в этих наших буднях никто из нас не застрахован от того, что мы, как обычно, выйдем сегодня поутру на работу, а обстоятельства позовут нас на опасное, дерзкое, смертельное (пожар в доме напротив, ребенок на рельсах перед электричкой, пьяный бандит с ножом в руке). Готовы ли вы к этому? Достанет ли мужества? Ибо только мужество ведет на подвиг и только мужественный человек способен сделать решительный шаг. Мужество — особая категория в ряду других черт человеческой личности.

Нет, нет, мужество — это отнюдь не выдвинутый вперед подбородок или непреклонно-стальной блеск в глазах. Можно быть внешне мягким, уступчивым человеком и одновременно мужественным, когда потребуется принять важное, принципиальное решение.

Мужественный — значит благородный, никогда не теряющий человеческого достоинства. Мужество помогает нам держать себя в узде, чтобы при всех крутых житейских обстоятельствах оставаться человеком в самом высоком, самом благородном значении этого слова. Проявить мужество — значит совершить нравственное усилие, заставить себя поступать всякий раз так. как должно, как требуют того совесть и долг.

В самом деле, разве не требуется настоящей отваги и незаурядного мужества, чтобы сесть в космический корабль и, не думая о собственной судьбе, унестись в зияющую пучину холодного межпланетного пространства: чтобы, пренебрегая собственной без-опасностью, броситься на рельсы и в последнюю минуту выхватить зазевавшегося малыша из-под колес: чтобы, поступясь собственным благополучием, отправиться обживать пустынные места, сеять пшеницу, добывать руды, строить заводы и города?

А разве не требуется порой настоящего мужества, чтобы не поддаться на посулы, на лесть и твердо пресечь подхалимство и славословие? Чтобы сказать правду в глаза, не покривить душой, когда от тебя ждут каких-либо решающих суждений и оценок? Чтобы решительно возразить против несправедливости, произвола?

И разве не требуется изрядного мужества и самообладания, чтобы честно и прямо разобрать собственные ошибки, дать отчет в своих заблуждениях и неверных действиях?

А если тебя станет одолевать тяжкий недуг, если навалится на тебя безысходное горе, разве не облегчатся твои страдания, если призовешь на помощь свое мужество и стойкость?!

Конечно, подвиг нельзя «позаимствовать». Но очень даже можно позаимствовать готовность и решение поступить в определенных обстоятельствах так, как положено настоящему человеку. Можно и нужно заимствовать высокий дух служения людям.