Подробности

Автор: Super User

Категория: Основная

Опубликовано: 07 февраля 2025

Просмотров: 11

Были такими, как все

ИЗ СООБЩЕНИЯ СОВИНФОРМБЮРО ЗА 5 СЕНТЯБРЯ 1944 ГОДА

«...В первый период войны немцы возомнили себя завоевателями вселенной. Теперь эта спесь сбита с гитлеровцев. Красная Армия в оборонительных и наступательных боях перемолола основные кадры немецкой армии. Немецкие солдаты все больше и больше убеждаются в том, что Германия окончательно проиграла войну. Горе-завоевателям теперь «не до жиру, быть бы живу»... Земля горит под ногами фашистских разбойников».

.. .Услышав на рассвете 22 июня канонаду, Дануте Станелене подумала, что это маневры. Когда на Каунас упали бомбы, она побежала на работу, в типографию, и узнала что это война.

Каунас оккупировали на третий день. Эвакуации, как таковой, не было. Самолеты со свастикой даже не пикировали на вагоны с женщинами и детьми, их расстреливали в упор из пулеметов прямо на вокзале. Толпы потрясенных, еще не осознавших до конца происходящее людей, в ужасе и сумятице хлынули на восток.

Волна эта донесла Дануте до Ярославля. В селе Нелидовском она проработала до осени, не зная ни слова по-русски. Собственно, особых познаний и не требовалось, работа была знакомая: косили сено, доили коров, копали картошку.

Все это было привычно с детства. Мать умерла, оставив крошечного сына, когда Дануте было два года. Крепкое середняцкое хозяйство требовало немало забот, и отец вскоре женился еще раз. Дануте с самого утра помогала мачехе на кухне и в поле, нянчила детей, потом бежала в школу. Дед ее был сельским учителем, но самой ей удалось окончить только два класса — на большее времени не хватило. Учителя жалели ее, старались помочь. Записали даже в кружок художественной самодеятельности, но «на сцене» стыдно было показаться босиком и в полинявшем платьице, а новых мачеха не покупала.

— Поплакала я. уткнувшись в шею теленка, да и пошла, работать дальше, косить... Сводные братья совсем еще маленькие...

В Литве установилась Советская власть. Дануте решила идти в Каунас, чтобы найти работу и доучиться. Тем более что ее брату уже исполнилось 16 лет. Начала работать в типографии. А тут — война...

Жизнь в эвакуации давалась нелегко. Подруга немного знала по-польски и посылала ее: «Пойди попроси молока. Молока». Дануте бежала, шепча незнакомое слово, но по дороге забывала, и возвращалась, и опять бежала в деревню.

В Горьковской области формировалась Литовская дивизия. Первыми ушли туда мужчины, за ними потянулись женщины, и Дануте тоже. Кое-как добравшись до Горького, устроились на жиркомбинат, где варили мыло. Однажды, весной 1942 года, Дануте собрала свои немногие вещички и отправилась в часть.

— Много тогда приходило молоденьких девчонок, все требовали взять их в дивизию,— рассказывает генерал-майор Петронис.— Мы даже не пытались отговаривать, знали, что бесполезно. Распихивали куда могли.

А куда могли «распихать» Дануте? Образования никакого, значит, в санинструкторы нельзя. И ее направили туда, где она могла хоть как-то пригодиться,— в хозвзвод.

— Мне казалось, что я храбрая, что не подведу, но услышав в первый раз канонаду вблизи, потеряла сознание. Командир подходит, спрашивает: «Что с тобой?» «Ничего не понимаю — шепчу — что происходит?..» «Твое дело на войне какое? Иди на кухню, вози обед».

Она и возила, делая это так же добросовестно как все, за что бралась, и вместе с другими девушками спешила принести кашу в окопы еще горячей, и терла, мыла, скребла котелки, стараясь не думать о том, что сегодня обедов готовили меньше, чем вчера, а завтра будет меньше, чем сегодня. Однажды познакомилась с веселой поварихой у артиллеристов — Зиночкой, посмеялись вместе, поболтали. Зина была из-под Ионавы, а фамилия у нее была странная, нелитовская — Матушовене. Видно, муж ее был русский солдат или офицер Матушов или Матюшов (в литовском языке окончание «ене» означает, что женщина замужем), но тогда Дануте не пришло в голову спросить, а потом уже поздно было. Литовская дивизия приближалась к Курску.

В одном из боев погибла подруга Дануте, пулеметчица Эляна Сергеевайте. Дануте обратилась к командиру с просьбой перевести ее в пулеметчицы.

— Вы пошли в пулеметчицы потому, что погибла ваша подруга?

— Кормить некого стало, вот и пошла.

Зинаида Матушовене много раз просила перевести ее в противотанковую артиллерию, и каждый раз ей отказывали. Но теперь, накануне Орловско-Курской битвы, перевели в расчет сержанта Терентьева. А Дануте стала пулеметчицей во взводе старшего лейтенанта Владимира Ваписа.

— Вызывает меня как-то начальник строевой части,— вспоминает Валис — «Иди, старший лейтенант, принимай взвод. Командир погиб». Старшина вывел солдат, построил. Иду вдоль строя, знакомлюсь с ребятами и вижу, на левом фланге молоденький такой паренек, форма, как у всех — штаны, гимнастерка, а из-под пилотки волосы длинные. «А вы спрашиваю, кто такой?» «Младший сержант Станелене». Я только охнул про себя. Ну, думаю, пропал! Только бабы мне во взводе и не хватало. Теперь начнется: во время боя обмороки, между боями ширмочки...

Этим двум девушкам в 41-м году было по девятнадцать. Их военные судьбы во многом складывались, похоже, но только одна из них до Победы не дожила. Зинаида Матушовене воевала в противотанковой артиллерии.

Дануте Станелене, пулеметчица 167-го полка 16-й Литовской дивизии, живет сейчас в Вильнюсе. Она воспитывает пятерых внуков и меньше всего на свете хочет говорить о войне.

«Мы воевали, как все,— сказала она — И были такими, как все».

И началось. Утром, когда все на занятиях были, захожу в одну избу. Порядок идеальный, котелки, как новенькие, начищены, в ряд стоят. Ах, молодцы ребята! «Кто дежурит?» «Младший сержант Станелене». На второй, на третий день смотрю — нет ее на занятиях. «Где Станелене?» «Дежурит». Что за черт, думаю. Учиться стрелять ей надо, пулеметчица же. Оказалось, она и так стреляла лучше многих, ее подруга научила. Сергеевайте. А ребятам удобно, когда она дежурит, котелки за всю роту отмывала. Она будто двужильная была, Дануте. Ночью марш-бросок, идет наравне со всеми, свой автомат тащит. Под утро солдаты валятся, как убитые, а она печку растопит докрасна и стирает им гимнастерки.

— Ну как же не постирать? Они же братики... Жалко их — такие все молоденькие.

А самой тогда было двадцать лет. Для Дануте это не было работой (она с детства привыкла о ком-то заботиться), работа была — таскать пулемет.

То, что Дануте Юргевна рассказывала о войне, казалось будничным и неглавным. Кухня, стирка, гимнастерки... Главным было, как сообщали тогда сводки Совинформбюро. «уничтожение живой силы противни-ка», за что пулеметчица Станелене была награждена орденами солдатской Славы. Но об этом она говорить не хотела.

— Мы шли по снежной дороге, было холодно, и светило солнце. В снегу лежал мальчик, голубые глаза открыты, ветер треплет чуб, а ушанку со звездой почти занесло... Он был мой сверстник. И он был мертвый... Давайте я лучше расскажу, как мы катались на «максиме»...

Четыре женщины в Советском Союзе стали полными кавалерами ордена Славы. Одна из них — Дануте Юргевна.

5 июля 1943 года она прикрывала пулеметным огнем прорыв пехоты под Орлом. Прервалась связь, и она побежала с донесением сама. Ее обстреляли, ранили, но пакет она доставила. На обратном пути опять нарвалась на засаду, забросала фашистов гранатами и доползла до своих.

А в это время в нескольких километрах от нее, на широком поле, расчет сержанта Григория Терентьева отбивал одну за другой танковые атаки противника, пытавшегося вбить клин в нашей обороне. До самого вечера продолжался бой, и Зина только успевала подавать снаряды осколочные против пехоты, бронебойные против танков. Артиллеристы удержали позиции. В том бою Зинаида Матушовене была ранена. За участие в Орловско-Курской битве обе девушки были награждены медалями «За отвагу».

— Однажды артиллерийский полк переправлялся через какую-то речку,— рассказывает генерал-майор Петронис — Она была не очень глубокая, и солдаты, сняв штаны, перетаскивали вброд пушки. Смотрю, один солдат тащит наравне со всеми, но штаны почему-то не снял, так в мокрых и идет. Спрашиваю у сержанта: «В чем дело, что за фэкусы?» А он: «Это ж женщина, товарищ командир».

Это были будни Зины и Дануте, и мужчины привыкли к тому, что они товарищи, такие же, как все, бойцы.

Когда в Балахне Дануте вручат и автомат, она поклялась, что войдет с ним в Литву, и, пока она была в госпитале, автомат никому не выдавали. В одну дождливую осень полк стоял во втором эшелоне, и Валис. зайдя в сарай, увидел, что автомат Станелене чуть проржавел; он приказал отобрать его и выдать взамен трофейный немецкий. Вечером пришел старшина и. помявшись, сказал, что Дануте проплакала весь день, не обедала, не ужинала. Утром Валис пошел во взвод. «Где Дануте?» «За печкой. Ревет. Товарищ лейтенант, верните ей автомат, она не виновата — часовой к оружию не подпускал».

Лейтенант сжалился. Автомат Дануте вернули.

А однажды она сотворила такое, что Валис даже растерялся. Его послали в разведку на рекогносцировку местности, и тут обнаружилось, что его маскхалат пропал. Он ушел в чужом, а про себя решил, что дела этого так не оставит. Утром выстроил взвод и увидел: все солдаты в белоснежных новых подворотничках. «Твоя работа, Станелене?» И услышал в ответ: «Ну и что? Вы себе новый маскхалат все равно найдете, а ребятам так лучше». И Валис тогда подумал, что она по-своему права. В бою очень важно чувствовать надежный тыл, у него для этого был ординарец, а у них — только локоть соседа. Расчет, где служила Дануте, был у него самый надежный.

Летом 44-го года 16-я Литовская дивизия вступила в Белоруссию. В бою при деревне Родные Витебской области Дануте Стане-лене пулеметным огнем поддерживала наступление стрелковых частей и была награждена орденом Славы Третьей степени. Не успев вступить в комсомол перед войной.

она стала комсомолкой в 42-м году, а теперь, в 44-м, ее приняли в партию. «Хочу бороться с фашистами коммунисткой. Готова. если нужно, умереть за Родину»,— написала она в заявлении. Разве знала тогда она, девушка с двумя классами образования, что пройдет шесть лет, и она станет секретарем Тельшяйского райкома партии, будет ездить по селам, создавая первые в республике колхозы. И уж тем более не знала она, что через полтора года после победы ее вызовет секретарь ЦК КП Литвы А. Снечкус, обнимет за плечи, посадит на стул в своем кабинете и скажет: «Доченька, Дануте, я должен сообщить тебе... Постарайся быть мужественной, какой ты была на фронте...» И, поняв, что случилось что- то ужасное, она только попросит: «Говорите скорей». И тогда он тихо скажет: «Дануте, в канун Нового года буржуазные националисты зверски убили всю твою семью... Всех, кого застали дома,— отца, братьев, сестру, мачеху».

И она будет стараться, сумеет быть твердой, когда похоронит их и когда придет в растерзанный свой дом и поймет, что нужно начинать жить сначала. Ей будет тогда 25 лет...

А пока война продолжалась. Были не только бои. Полк стоял в обороне, дороги размыло, и с самолета им сбрасывали сухари и сахар, они варили из него конфеты — конфеты получались вкусные, но только половину котелков они сожгли. Однажды раздобыли селедку с картошкой, устроили пир, потом начался жаркий бой, пить хотелось ужасно, у кого была рядом лужа, пили из лужи, остальные копали поглубже песок и отжимали его, чтобы выдавить хоть каплю воды.. А когда подморозило и выпал первый снег, пулеметы поставили на лыжи, и везти их стало легче. Иногда, забравшись на ствол, расчет с гиканьем и свистом лихо скатывался на «максиме» с горки.

В 1944 году за участие в освобождении Полоцка Дануте Станелене была награждена орденом Славы Второй степени.

— Война для меня была работой, тяжелой работой, к которой, в конце концов, привыкаешь, как к любой работе. Сейчас это может показаться странным — я никогда и мечтать не смела о том времени, когда кончится война. Иногда только думала: хоть бы она на один день остановилась, чтобы нам патронов еще успели сделать.

Редактор женского литовского журнала «Тарибине мотерис» Беруте Борейшене вскоре после войны работала учительницей в сельской школе. Жить было негде, и об этом, разумеется, знала секретарь РК партии Дануте Станелене. Она сама разы-скала для учительницы комнату, поехала туда и позвала Беруте. Потом они вместе пили чай, и Беруте попросила: «Расскажите о войне»

— Не спрашивай об этом. Нелегко мне вспоминать... Давай лучше поговорим о том, как воспитывать детей,— о главном нашем женском деле.

Пройдет еще несколько лет, Дануте окончит партийную школу, станет депутатом Верховного Совета СССР. За участие в хозяйственном и культурном строительстве ее наградят орденом Трудового Красного Знамени, и это будет не последняя ее награда...

Осенью 44-го года продолжалось освобождение Литвы. Наши войска форсировали реку Дубису, освобождая Жемайтию. Зинаида Матушовене за эти бои была награждена второй боевой медалью. Литовские соединения перешли границу бывшего Клайпедского края. Артиллерийский полк шел лесными тропами, тяжелые противотанковые орудия везли на подводах. До конца войны оставалось чуть больше полугода.

12 октября полк подошел к перекрестку шоссе и железной дороги в Шилутском районе около деревни Усенай. Пробив оборону фашистов, перерезали путь на Клайпеду и прижали немцев к Неману. Чтобы вернуть важный стратегический пункт, гитлеровцы стягивают сюда силы, перебрасывают танковую дивизию «Герман Геринг», из курсантов летной школы формируют штурмовые роты.

Расчет сержанта Терентьева стоял у шоссе. Всю ночь моросил холодный осенний дождь. Они ждали танков. Утро наступило неожиданно солнечное, яркое и оглушило тишиной. В 12.30 с трех сторон ударила вражеская артиллерия, двинулись танки и бронетранспортеры, стреляя из всех орудий. Основной удар немецкого прорыва пришелся на 1-й батальон. Не ожидая команды, Зина заряжала орудие, сложив заранее снаряды так, чтобы удобно было брать. Они подбили два танка. Ранило наводчика, Зина встала на его место. Танки приближались теперь уже с двух сторон. Развернув орудийный ствол, они продолжали стрелять. ...И опять, в который раз, проваливался в полузабытье раненый сержант Терентьев. Тогда Зина оставалась одна. Ее орудие не прекращало боя...

— Бой за шоссе продолжался четыре дня,— вспоминал генерал-майор Петронис — Что мы увидели потом, трудно передать. Из пяти батарей полностью погибли три. Расчеты не откатывали орудия назад, люди погибали вместе с пушкой. Расчет Терентьева подбил два танка. Третий раздавил людей, прошел метров двадцать, загорелся и встал. Больше танки не прошли. Сержанту Григорию Терентьеву посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. В том бою погибла Зинаида Матушовене.

За несколько дней до этого, на сопке между болотами к юго-западу от Шяуляя, восемь часов вела бой пулеметчица Дануте Станелене, удерживая высоту. Она отбила 13 вражеских атак. Ее представили к ордену Славы I степени.

Узнав, что погибла девушка-артиллеристка, капитан Валис пошел к командиру полка и попросил перевести Станелене из пулеметной роты: «Мы уже освобождаем Литву. Давайте хоть Дануте сохраним». Ее слезы и просьбы оставить в роте были бесполезны. Приказом командира она была переведена на пункт сбора донесений. Шла весна 45-го.

Ученики средней школы № 2 города Ионавы приступили к розыску сведений, которые помогут восстановить жизненный путь Зинаиды Матушовене...

У Дануте Юргевны Маркаускене много забот. Двое взрослых детей, пятеро внуков — накормить, постирать, присмотреть; огород за городом есть... Она делает все это с радостью. Ведь это естественные, мирные заботы. Как у всех бабушек.

Подробности

Автор: Super User

Категория: Основная

Опубликовано: 07 февраля 2025

Просмотров: 24

Всем миром

«Что-то давно не читали о колхозе «Мир». Очерки о нем печатались в прошлом году в 8-м и 12-м номерах, а в этом году — только в 1-м номере о нем рассказывали. Интересно, удалось ли поднять это хозяйство? А может, завалили там дело? Тогда тоже не скрывайте, расскажите, как есть. Ведь все понимают, как нелегко вылезать из долгов, наладить настоящую работу. Собственных сил может и не хватить... У нас в Пензенской области тоже было немало отстающих хозяйств. Вытягивали их сообща, так что знаем, как это делать. Приглашаем специалистов «Мира» к нам, научим всему, чему сами научились. Да и мы смогли бы приехать, помочь и практически и советом».

Это письмо пришло в редакцию «Крестьянки» в тот день, когда председатель колхоза «Мир» Гаврилов-Ямского района Ярославской области Анаит Георгиевна Лебедева и секретарь партийной организации Елена Михайловна Моругина вместе с корреспондентами «Крестьянки» уезжали в колхоз «Советская Белоруссия» Брестской области — по приглашению его председателя Владимира Леонтьевича Бедули, Героя Социалистического Труда. Он прислал в «Мир» телеграмму: «Предлагаю подумать вместе тчк чем сможем тем поможем тчк сообщите прибытие тчк Бедуля».

О том, что увидели гости в «Советской Белоруссии», рассказано в 7-м номере «Крестьянки». Пока еще рано говорить, что именно из богатой практики белорусских колхозников приживется на ярославской земле. А вот ответить на письмо читателей из Пензенской области — самое время.

Начну с того, что в колхозе дело не завалили. Налаживают там дело, стараются люди. Колхоз становится рентабельным — это, пожалуй, главное. Правда, до высокой рентабельности «Миру» еще далеко. В 1983 году доход составил всего 47 тысяч рублей. Но и этой скромной цифре там радуются — ведь прибыль начали считать, а не убытки, как раньше.

И все-таки колхоз идет в гору медленнее, чем хотелось бы всем — и колхозникам, и Гаврилов-Ямскому совету РАПО и думаю, всем читателям «Крестьянки». Почему? Вот об этом и пойдет речь. И пусть читатель сам судит: где правление недорабатывает, а с какой проблемой и не справиться самим Словом, постараюсь рассказать о колхозе так, чтобы читатель видел все как есть.

Если бы удалось проследить, как добывался хотя бы один рубль из тех сорока семи тысяч, что образовали прибыль, интереснейшая получилась бы история. Да что там рубль, копейка могла бы о многом рассказать, подтвердить, что не зря ее издавна народ называет трудовой и что именно она, копейка, рубль бережет.

От убытков — к прибыли. За счет чего? Ответ вроде бы прост: за счет лучшей организации труда в колхозе, более рационального использования земли, техники за счет экономии и бережливости. Но как много таит в себе простота ответа!

...Отсеялись нынче в «Мире» рано. Работали дружно, и на собрании, что провели сразу после окончания сева, выступающие не скупились на добрые слова в адрес полеводов. В похвале, когда она касалась безнарядного звена, возглавляемого агрономом Евгением Александровичем Черепениным, звучали даже нотки удивления — уж так ловко и споро звено работало! Ни опозданий, ни простоев Колесом все крутилось!

В звене Черепенина 26 человек, и каждый владеет, по меньшей мере, двумя специальностями. Звено выполняет весь цикл работ — от задержания снега на полях и вывозки удобрений до сбора урожая и сдачи его на приемные пункты. Любой член звена материально и морально заинтересован в конечном результате, ему нет нужды ставить рекорды, допустим, на вспашке, гнаться за лишним рублем на ускоренном выполнении иной сезонной работы — он прочно «завязан» на конечный результат, он зависит от собственной добросовестности и добросовестности товарищей.

Не тяготит ли такая зависимость и тем более завязанность человека? Вначале тяготила, беспокоила, что скрывать. Многие работали с оглядкой на товарищей: не подводит ли кто, не лодырничает ли, не халтурит? Но постепенно проникались доверием друг к другу, и оглядываться стали реже. Вместе подсчитывали, где и на чем можно сэкономить, обойтись меньшими силами и меньшими расходами, а где и не пожалеть сил, средств, времени, если эти затраты могут окупиться сторицей. Включили в звено учетчика Татьяну Ветюгову, и ей пришлось стать «замом по экономике», вести не только учет сделанного, но и рассчитывать, анализировать трудовые и материальные затраты, находить способы для того, чтобы копейка не только берегла рубль, но и удваивала.

Первый год работает звено Черепенина. И весь год оно на виду и на контроле у всех. Присматриваются к нему те, кому предлагали войти в звено, и те, кто хотел быть там, да не взяли. Почему один сам отказался, а другому отказали? Жалеет ли первый, досадует ли второй? Или радуются оба, что так получилось? Покажет тот самый конечный результат, на который «завязано» звено. Преимущества новой организации труда налицо: плюс к почасовой оплате, что шла членам звена весь год 81 копейка в час, каждый получил еще по 100 с лишним рублей,— аргумент в пользу безнарядного звена веский, но год на год не приходится. А как нынче, сложится. Надо посмотреть, подумать...

Ну, что же дело действительно новое. И организация новых звеньев станет возможной только тогда, когда преимущества будут очевидны и ощутимы, когда аргументом станет не только количество и качество выращенного и собранного урожая, но и «сумма прописью» в выплатной ведомости, почетная грамота и аплодисменты при ее вручении. И колхозный счет в банке, с которого можно взять пусть пока небольшие, но свои, не дотационные деньги на нужды колхоза, распорядиться ими по собственному усмотрению.

Стало быть, умно и расчетливо организованный труд — вот первое, что может позволить колхозной копейке сберегать и удваивать колхозные рубли. Справедливости ради замечу, что расчеты далеко не всегда еще точны, сбоев еще предостаточно в колхозе, тем более в животноводстве. И особенно в организации труда на фермах. И тем досаднее сбои, чем мельче причины, порождающие их...

Ворота фермы широко распахнуты, и коровы дружно выходят на вольный воздух. До выпаса около двух километров, и стадо не надо погонять: проголодались за ночь животные, трусцой бегут. Да и солнце уже высоко — восьмой час утра.

«Восьмой час? — спросит читатель — Не оговорился ли автор, не врут ли у него часы? Добрые люди чуть свет скотину выгоняют!»

Автор не оговорился. И часы точные. Стадо выгоняют действительно в восьмом часу. Три с половиной часа пасут и гонят на дойку. Потом, когда спадет жара, снова в путь, А в восемь, а то и в семь вечера коровы уже под крышей стоят. Наелись, не наелись, а рабочий день у пастуха кончился.

Объясняется все очень просто: пастух живет на центральной усадьбе, в деревне Шалаево. А ферма, где стоят 107 коров, в пяти километрах, возле деревни Холм-Огарев. Пастух поднимается в пять, выходит в шесть. Час на дорогу. Вот и считайте, во сколько он стадо выгонит. Дояркам — на ферме пятеро работают — тоже удобно: и поспать хорошо можно, и по хозяйству управиться время есть. Только вот с надоями плоховато что-то, девять килограммов на круг. Это летом-то!

Нина Николаевна Бахилина — она заведует, фермой — готова винить за низкие надои всех и вся. Ее горячо поддерживает Людмила Васильевна Исаичева: виноваты, мол, кормовозы — всю зиму на голодном пайке держали скотину, не допросишься корму завезти. В кормушки и гнилье, и с землей силос попадает. Вот и отощали коровенки к весне, вот и летом мало молока дают...

Доярки не чувствуют себя хозяевами на ферме. Механизаторы, получающие наряд на подвозку корма,— тем более. Пастух — вообще человек для фермы посторонний и к тому же временный. Сезонник. Кто же здесь хозяин?

— А вот он, Сергей Михайлович. Все фермы ему подчиняются. С него и спрос.

Сергей Коломенчук слушает доярок молча, опустив голову, и по лицу его видно, что слышит все это не в первый раз. И знает: не в последний. Ему 23 года, главным зоотехником колхоза назначен недавно. Парень он скромный и отбиваться от острых на язык доярок еще не научился. Да и понимает, что надо не столько отбиваться, сколько решать волнующие доярок вопросы. А вот как решать?

Это главный вопрос для правления, для партийной организации колхоза и, конечно же, для самих животноводов.

Председатель, партийный секретарь, специалисты хозяйства давно пришли к выводу: надо вводить коллективный подряд, поставить оплату труда всех занятых на ферме — а не только доярок — в зависимость от надоев.

Но осуществить это не так-то просто. Что, прежде всего требуется?

— Люди должны быть на фермах постоянные и надежные,— говорит заведующая фермой в деревне Коромыслово Муза Илларионовна Балдина — А нас на ферме только трое постоянных: две доярки и телятница. Остальные — кормачи, механизаторы — кого пришлют, сегодня одного, завтра другого. Разве их к молоку привяжешь? Вот мы — да, привязались. И каждый для себя старается — оно вернее. Одной, глядишь, муж подсобит, травы накосит да подвезет, к другой дочь на дойку придет, прибраться поможет. А третья — одна да одна. Ясно, что в ее группе коров и надой невысок. Но где людей-то взять?

Где людей взять — вопрос не совсем точный. Желающих, как знает читатель из ранее опубликованных материалов о колхозе «Мир», множество: и приезжают и пишут сюда люди со всех концов страны. Где поселить людей, куда пристроить детей — вот в чем проблема. В колхозе нет ни одной резервной квартиры, ни одной койки в общежитии. Детский сад — всего 23 места.

А фронт работ в колхозе ширится. Растет поголовье дойного стада, телят стало больше — сказывается добросовестный уход за животными, племенная работа. Новые земли в оборот вводятся и тоже людей требуют. А люди — им нужны условия, и для работы и для полнокровной жизни.

Есть ли такие условия в «Мире»? На центральной усадьбе есть, хотя и там многое требует улучшения, а в деревнях, где разместились фермы? Далеко не везде. И даже та, показавшаяся на первый взгляд «мелкой» причина позднего выгона стада на пастбище — пастух далеко от фермы живет—не так уж мелка. Трудности с жильем, детским садом, школой — это проблемы, как принято считать, человеческие. Но они же и проблемы производственные, от их решения зависит организация и производительность труда, экономическая эффективность всего колхоза.

Сколько бы могло дать «Миру» внедрение коллективного подряда на фермах!

Специалисты Гаврилов-Ямского РАПО подсчитали, что в бригадах, работающих по коллективному подряду, производительность труда на треть выше средней по району, потери рабочего времени на 20 процентов меньше. В животноводческих бригадах — на таких же фермах, как и в «Мире»,— надои выше на 18—20 процентов, а зарплата чуть ли не вдвое больше. Почему? Да потому, что в летнее время доярки берут на себя дополнительные обязанности, «подряжаются» заготовить определенное количество кормов, используют свободные между дойками часы для работы в кормоцехах, на силосовании. В «Мире» же рабочий день некоторых доярок длится не больше четырех часов.

— Минутку,— скажет читатель,— разве рабочий день доярок так уж зависит от тех проблем с жильем, детскими учреждениями, что назывались выше? Неужели нельзя организовать их труд по тому же образцу, что в соседних хозяйствах, или так, как он организован в колхозе «Советская Белоруссия», куда ездили за опытом руководители «Мира»? И читатель вправе задать такой вопрос.

Не будем забывать о возрасте доярок, работающих на фермах в отдаленных деревнях. Большинство ушло было на заслуженный отдых, остальные — предпенсионного возраста. Молодых же раз, два — и обчелся. Не заманишь молодых в дальние деревни, ни жилья там для них нет, ни условий для отдыха. И развлечений никаких. Это реальные трудности, с которыми приходится считаться, и колхозу их преодолеть, пока не удается. И как ни заманчив пример выгодного для хозяйства и для самих себя участия доярок в свободные от дойки часы на заготовке кормов или других работах, а «Миру» он не подходит. Пока, по крайней мере.

Другое депо — центральная усадьба. Там построен довольно большой, на 320 коров, животноводческий комплекс. Просторно, светло. Механизмы действуют, облегчают труд. Но доярок и там не хватало. Вроде бы и здесь безвыходное создалось положение. Но выход все же нашли. Два года назад общими усилиями райкома партии, райкома комсомола и колхоза на ферму пригласили выпускников средней школы из Гаврилов-Яма — комсомольско-молодежный отряд. 28 парней и девчат выразили желание проработать в колхозе год, с августа по август. Им и отдали весь комплекс. В наставники выделили опытную доярку Нину Васильевну Поздееву и заведующую — Георгину Поликарповну Архипову.

Что и говорить: выручили ребята колхоз. Быстро овладели навыками доярок девушки, а парни, получившие еще в школе специальность механизаторов, успешно справлялись с подвозкой и раздачей кормов, уборкой навоза, с ремонтом механизмов.

Отряд стал хозяином фермы. Это был единый коллектив, сплоченный общностью цели. У всех одинаковая квалификация. Трудились дружно.

Прошел год. Несколько ребят ушло в армию, четверо девчат остались в колхозе, а остальные или поступили в вузы или устроились в городе. В августе прошлого года прибыл в колхоз другой отряд. Как-то так случилось, что и в колхозе и в райкоме комсомола посчитали, что он будет работать так же хорошо, как и первый. И особого внимания к отряду не проявили. Получилось же совсем по-другому. ...Надои упали. Работали кое-как, дисциплина хромала... Но вот к нынешнему лету председателю и комсомольской организации колхоза удалось переломить настроение молодых животноводов, дружнее и добросовестнее стали они работать. Увеличились надои, вырос и заработок. Однако подошел срок и им уезжать из колхоза. Новый отряд идет на смену — из соседнего села Шопша. Стало быть, комплекс будет обеспечен людьми. А старые фермы в деревнях так молодежи и не увидят. Кто же будет обновлять и деревни и фермы? Этот вопрос пока остается открытым, хотя именно там, вокруг дальних деревень, куда ни глянь, прекрасные выпасы, и колхоз рассчитывает в ближайшем будущем именно там и стадо увеличивать и надои повышать. Но как много для этого надо сделать!

И все-таки планы развития колхоза, роста его экономики, даже самые смелые, совсем недавно казавшиеся несбыточными, сегодня даже заядлым скептикам видятся вполне реальными. Набирает силу «Мир». Что говорить: постарались в районе, щедрость проявили, внимание отстающему хозяйству оказали. В январе нынешнего года обсудили вопрос о помощи колхозу на бюро Гаврилов-Ямского райкома КПСС. Да и до этого колхоз в районе не забывали.

С производственной стороны посмотрим.

За три последних года фондообеспеченность хозяйства возросла на 32 процента, наличие основных фондов на 100 га сельхозугодий составляет 97,6 тысячи рублей. (В среднем на одно хозяйство области — 88 тысяч рублей.) За этот же период колхоз получил 16 тракторов из 28 выделенных району, 7 автомобилей. В хозяйство поступило 1102 тонны минеральных удобрений (454 кг на 1 га). Выполнен большой объем работ по мелиорации земель: осушено 765 га, в том числе 594 га пашни.

Теперь с бытовой стороны взглянем: что прибавилось в колхозе за три года? Построены 4 жилых дома общей площадью 1773 кв. м — это 20 процентов от всего введенного жилья по району. Заложен детский сад на 92 места. Тоже вроде бы немало.

Как используется все, что колхоз получил и построил? Научились ли в «Мире» по-настоящему, по-хозяйски бороться за эффективность каждого гектара земли, каждого трактора или иного агрегата?

Пожалуй, еще нет. Еще много в колхозе участков, про которые можно сказать, что там что-то «недо...»: недодумано, недоделано, недоиспользовано. И в результате недополучено

Большинство «недо...» устранимы своими силами, и читатель видел, где и как это можно сделать. Упор на собственные возможности, на внутренние резервы остается главной стратегией правления, коммунистов хозяйства, всего коллектива. В «Мире» не делают из этого тайны. Знают о главной стратегии и партнеры колхоза, и руководящие организации района и области. И относятся одобрительно, не прочь похвалить за это. Услышали, что руководители «Мира» в Белоруссию за опытом съездили, тоже похвалили, правильно, мол, делают. Предложение пензенских животноводов — приехать помочь — тоже, наверное, понравится.

Но «Мир» стоит на ярославской земле. Партнеры и подрядчики тоже не из-за моря — земляки, соседи. И хлеб едят не привозной, а тот, что в «Мире» или по соседству выращен. Так что не грех бы и заботиться получше, чтобы хлеба было больше. И молока, и мяса, и всего того, что в экономике называется «конечным продуктом». А пока... Вот несколько картинок с натуры.

...Машины, трактора, агрегаты сгрудились возле здания мастерской. Помещение небольшое, тесное, ветром насквозь продувается. Заведующий мастерской, толковый и энергичный парень Сережа Валдаее. сумел многое улучшить, перепланировать помещение, но и ему далеко не все под силу. Желания его скромны и незатейливы: пристроить теплозащитные тамбуры, установить калориферы, оборудовать кузнечный участок. Глядишь, и работа пойдет веселее, простаивать машины будут меньше. А если завести фрезерный станок, а если еще и кран-балка будет — так и совсем хорошо! Да и территорию машинного двора огородить бы, заасфальтировать. А пока трактор трактором вытаскивать из грязи приходится поутру, если ночью дождь лил. Свои механизаторы к таким условиям вроде бы и привыкли, а новых сюда не заманишь.

Второй год стоит пустым почти готовое картофелехранилище. Почти нет вентиляционных установок, воздуходувок. 500 тонн картофеля из-за этого зимовало в буртах.

Строили картофелехранилище специалисты управления «Яртэцстрой». Колхоз рассчитывал с их помощью и другие нужные позарез объекты возвести, но где там: отказал «Яртэцстрой» в помощи (хотя и далеко не безвозмездной) «Миру», сослался на увеличение объемов собственных работ. А без строительных организаций ни «Миру», ни другим поднимающимся хозяйствам района не обойтись. Не обойтись и без надежного партнерства с предприятиями агросервиса, без помощи, хотя бы кратковременной, в страду, городских промышленных предприятий.

Еще одна картинка с натуры.

Май месяц. Идет посадка картофеля. Вернее, должна идти полным ходом, и колхозники «Мира» все сделали, чтобы запустить работу на самый полный ход. И настроение боевое, и погода благоприятствует. Но...

Семенной картофель пророс, превратившись в единую, прочно сплетенную длинными ростками массу. Он отваливается глыбами, и рассыпать глыбу, очистить клубни от ростков, сложить в корзину, вынести, выгрузить в кузов — эта работа требует множества рук. Свои от мала до велика—от пенсионеров до работников бухгалтерии — мобилизованы. Предприятия райцентра прислали людей на помощь, но лишь четвертую часть от числа, на которое рассчитывали в «Мире». Обещали выделить машины, но и их нет. На звонки председателя колхоза руководители не отвечают: кто совещание проводит, кто в областном центре, кто в районном.

Тревожно и на машинном дворе. Два трактора вышли из строя на непросохших полях, деталей на замену нет. Для двух действующих Сергей Валдаев сливает дизтопливо и масло с других тракторов. Причина простая: свой автозаправщик стоит на приколе, инспектор районного ГАИ снял номера из-за неисправностей, а кто привезет горючее и масло?.. Нефтеснаб? Как же, жди... Без номеров стоят еще два грузовика. А поля, тщательно подготовленные, распахнутые во всю ширь, ждут, парят под горячим солнцем, ежечасно теряя влагу и живительную весеннюю силу.

В седьмом часу вечера к правлению подкатил «уазик» председателя райисполкома. Николай Александрович Ширин вник в сущность дела мгновенно. Сел к телефону, и на другом конце провода сразу один за другим стали возникать голоса тех, до кого не могла весь день дозвониться Лебедева...

Часа через два, благо было еще светло, двум машинам из трех, стоявших на приколе, строгий инспектор ГАИ вернул номера — машины были теперь в полном порядке. Подошел и заправщик с нефтебазы.

— Вот так — сказал Ширин — Поднимаем хозяйство. Всем миром!

И устало, чуть иронично улыбнулся, давая понять, что и сам хорошо знает цену такой помощи. Закурил и снова потянулся к телефону. Узнал, что в соседнем хозяйстве его заместитель помощь оказывает, и, распрощавшись, умчал в другой конец района.

И еще одна, последняя картинка с натуры.

В первых числах июля мне довелось присутствовать на заседании государственной комиссии по приему одного из участков — 187 гектаров — мелиорированных земель. Собрались в кабинете председателя, разложили на столе карту, проектную и сметную документацию. Волнующие минуты: мелиораторы сдают, колхоз, и председатель РАПО принимают обновленную землю!

На бумаге было все гладко. Гладко журчала речь представителя мелиораторов. Председатель РАПО Болеслав Антонович Заблотский слушал внимательно и удовлетворенно...

Речь коснулась площади в 56 гектаров возле деревни Хватково. Работа там, проделана большая: произведена раскорчевка, внесены удобрения, проложен дренаж. Но вот оказия: как раньше к этим угодьям подъезда не было — овраг, а в овраге речка,— так и теперь до них не добраться. Проект предусматривал строительство моста, а мелиораторы решили, что колхозники и бродом обойдутся. Вот и получается: и есть готовое, к работе поле и нет его, поскольку оно недоступно. Опять «недо...»! Мелиораторам нужно отчитаться, а колхозу как быть? Лег овраг между партнерами, ни обойти, ни перепрыгнуть...

Пожалуй, и примеров и картинок с натуры достаточно, чтобы читатель представил себе, как обстоят дела в колхозе «Мир», почему он идет на подъем хоть и верно, но пока медленно. Почему не каждая трудовая копейка оборачивается рублем, не каждый рубль удваивается.

Подробности

Автор: Super User

Категория: Основная

Опубликовано: 07 февраля 2025

Просмотров: 9

Хочу летать, где звёзды

Женщина работала. Работала не спеша, точно и четко выполняя операцию за операцией. Ее лицо было спокойно и сосредоточенно, а голос до обидного будничен:

— Напыление идет хорошо, лучше даже чем на земле...

Женщина в открытом космосе! Сенсация! Событие исторической важности. На земле, затаив дыхание, глазами телекамер следили за каждым ее движением, удивляясь смелости и... хладнокровию. Ведь что ни говори, но женщинам свойственны эмоции... Эмоций не было. Была лишь четко исполняемая работа здесь, в космосе, среди сказочных чертогов мироздания, среди холодных и ясных звезд... А над землей полыхали зарницы, шли грозы... Тяжелые теплые ливни падали на землю, поили леса, поля, сады. И девчонки, сняв туфельки, танцевали на мокром асфальте, закинув нежные лица к небу...

Женщина работала. Работа была скрупулезной и, исполнив ее «на отлично», женщина не удержалась и подмигнула симпатичной зеленой звезде, до которой казалось, если захотеть, можно было дотянуться рукой...

Ах, как хочется написать красиво! Например, так: «Бессонными ночами девочка любила глядеть на мерцающие звездные россыпи и мечтать, как однажды, преодолев земное притяжение, она поднимется в небо и полетит среди звезд, вслушиваясь в их музыку». Красиво, романтично, но... неправда.

Пройдет время, и летчик-космонавт СССР Светлана Савицкая на вопрос журналистов, когда же она все-таки стала мечтать о небе, ответит суховато, но искренне:

— Я никогда не мечтала, я знала, что буду летать...

Так что ночью Света Савицкая спала спокойным сном, а засыпая, думала не о звездах, а о формулах и чертежах, в которые для нее было закодировано небо.

Небо для дочери прославленного летчика дважды Героя Советского Союза Евгения Яковлевича Савицкого — для Светланы Савицкой, которая станет первой в стране женщиной дважды Героем Советского Союза,— было не романтической мечтой, а, если так можно выразиться «средой обитания». Небо было работой отца. Небо было темой разговоров в доме, предметом воспоминаний друзей отца — фронтовиков, когда они собирались у Савицких. Небо стало призванием работой Светланы.

Итак, профессия выбрана. Но ее еще нужно получить. В девятом классе втайне от отца Светлана отправляется в аэроклуб. Приемная комиссия непреклонна: нынешняя авиация не для женщин. Светлана воспринимает отказ как помеху, которую нужно преодолеть. Нет, не с помощью авторитета отца. Своими силами, это обязательно. Итак, в летчики не берут. Но небо открыто для всех...

В семнадцать лет Светлана Савицкая получила первый спортивный разряд по парашютному спорту. Это было в 1965 году. А потом прыжки, прыжки и прыжки. Одиночные и групповые, ночные и дневные, обычные и затяжные... И однажды тот, рекордный прыжок, первая ее высота! Покинув самолет на высоте 14 тысяч 252 метра. Светлана Савицкая в свободном падении пролетела 13 тысяч 716 метров. Скорость свободного падения составляла около сотни метров в секунду. Чтобы не обморозить лицо (температура встречного потока минус 52 градуса), ей приходилось большую часть пути на землю лететь спиной вниз.

И вновь приемная комиссия Центрального аэроклуба СССР имени В. П. Чкалова. На этот раз возражать уже никто не решился. На счету Светланы Савицкой было около 500 прыжков и три мировых рекорда...

Теперь она летчик.

Британские острова. Авиабаза Халлавингтон. Соревнования еще не начались, но журналисты уже определяют лидера. По их мнению, чемпионкой мира по высшему пилотажу будет американка М. Гаффни. Мнение специалистов совпадает с мнением прессы: полторы тысячи часов в небе — это что-то значит. Особенно в сравнении с тремя сотнями часов советской студентки — из Московского авиационного института — Светланы Савицкой.

Условия чемпионата предельно жесткие. Верхний предел по высоте — тысяча метров, нижний — сто.

Если же произойдет отклонение по направлению пилотажа хотя бы на пять градусов, оценка фигуры снижается на балл.

Чемпионат не делает скидок на авторитеты — побеждает сильнейший. Абсолютной чемпионкой по высшему пилотажу стала Савицкая.

Кто-то после этого успеха дебютантки поторопился сказать: «Его величество случай»... Следующие несколько лет опровергли это высказывание. Светлана Савицкая сохраняла лидерство среди женщин-воздухоплавателей. Восемь мировых рекордов скороподъемности на сверхзвуковой машине! Побит рекорд американской летчицы Ж. Кокран, про державшийся более десяти лет — Савицкая летала быстрее...

В 1977 году она удивила всех: достигла небывалой высоты в горизонтальном полете—21 километр 209,9 метра на реактивном «Е-133». После этого уже тринадцатого по счету рекорда на одной из пресс-конференций ее спросили:

— А вы бы хотели летать еще выше?

— Очень хочу. Я хочу летать, где звезды...

19 августа 1982 года Светлана Савицкая достигла космической высоты. Через день после старта корабль, на борту которого космонавты Леонид Попов. Александр Серебров. Светлана Савицкая, состыковался с орбитальным комплексом, где несли многомесячную вахту Валентин Лебедев и Анатолий Березовой.

Женщину-космонавта встретили цветами, выращенными на орбите. Мужчины быстро оценили присутствие на станции настоящей хозяйки. Помимо проведения экспериментов и наблюдений, она взяла на себя все заботы по космической кухне. После завершения длительного полета Валентин Лебедев сказал, что из 30 недель, проведенных им на орбите, самыми «вкусными» были те, когда хозяйничала Светлана.

Возвращалась на землю Савицкая уже всемирно известной. Интервью, выступления, встречи. А она по-прежнему испытывала самолеты в конструкторском бюро, по-прежнему не пользовалась косметикой, сама себе шила платья...

Но мало кто знал о том. что она снова готовилась к космическому полету и к выходу в открытый космос.

И вот 25 июля Светлана шагает в пустоту космического безмолвия. 3 часа 35 минут длилась ее рабочая смена в открытом космосе.

Многие писатели-фантасты, рисуя картины строительства на орбите гигантских городов-колоний, способных путешествовать от одной планеты к другой, приблизительно угадали время первых экспериментов в этой области — конец XX века. Но в одном был ошибочен их прогноз — у первого орбитального монтажника-сварщика не мужское, а женское имя...

Посмотрите внимательно на эту фотографию. Она сделана сразу после возвращения «Памиров» на землю. Вглядитесь в лицо Светланы Савицкой, летчика-космонавта. дважды Героя Советского Союза: какое оно милое, усталое, земное — ее лицо...

Подробности

Автор: Super User

Категория: Основная

Опубликовано: 07 февраля 2025

Просмотров: 14

Сила Знания

Ты только вдумайся: это же единственный праздник, не имеющий ни начала, ни конца, праздник на всю жизнь, «праздник, который всегда с тобой». В тяжелую или грустную минуту ты можешь изменить ему, отрекшись от его величия, а он тебе не изменит никогда. Знанием нельзя надышаться, нельзя пресытиться: чем больше ты знаешь, тем больше понимаешь безграничность его берегов. И только в стране Знания текут молочные реки и колышутся кисельные берега.

Войди в свою школу, остановись на мгновение на первой ступеньке и подумай о том, что сейчас тебя встретят учителя, весь смысл жизни которых — научить тебя тому, что знают сами. И о том подумай, что школа твоя началась уже давно — с первого твоего вздоха, со сказок бабушки, и нежности матери, и умения отца. И о том еще подумай, что школа твоя будет продолжаться теперь всегда: школа дружбы и любви, школа облаков и травы, школа дела, которому ты посвятишь жизнь,— и все это будет Знание, оно примет тебя и обласкает, потому что оно праздник, который всегда с тобой.

Но вот что еще надо понять и запомнить на той первой своей ступеньке: Знание воспринимается столько же головой, сколько и сердцем. Умный бессердечный злодей — опасен, добренький блаженный со щедрым сердцем и неразвитым мозгом — ненадежен. Но где грань между опасностью и ненадежностью? Разве заминированный мост страшнее моста с шаткими опорами? И когда ты поймешь это, ты поймешь, какой смысл вкладывают твои родители, и твои соседи, и твои учителя, когда говорят: «Доброе дело!» Дело не бывает нейтральным, и если оно не доброе, то, как бы ему не оказаться дурным, понимаешь?

А где же компас, спросишь ты. Да вот же он, перед тобой,— вот эта первая ступенька, на которую ты ступил. Компас этот — Знание, праздник, встречающий тебя.

Доброго тебе пути, человек!